Рассылка

Юмор | все материалы

Краткая и поучительная история о том, как выпускается журнал или о роли личности человека-халтуры в сегодняшней жизни

Недавно редакция нашего журнала получила материал касательно работы одного из наших коллег. Пусть к игорному бизнесу он и не имеет непосредственного отношения, однако многие моменты так похожи на будничную жизнь каждого из нас.

Началась эта история еще на одной из первых выставок, которую я посетил в качестве участника. Тогда прогуливаясь между стройных рядов павильонов, наткнулся я на странный павильон с не менее странным и кричащим названием, оказавшийся в последствии названием будущего журнала. Я всегда с интересом относился к прессе, поэтому заставил себя подойти к стойке и прочитать представленную на стенде листовку. Увидев мой интерес, некто из-за стойки тут же (наверное, для того, чтобы я не дай Бог, не стал читать ее содержимое) сразу сказал мне о том, что журнал делают профессионалы, каковых в нашем деле очень и очень мало. Молча согласившись и написав свой адрес, тем самым дав свое согласие на получение первого и что самое главное бесплатного номера, я все-таки решил углубиться в текст упомянутой выше листовки. Обилие грамматических ошибок и совершенно нечитабельный текст меня очень сильно смутили. Если в таком стиле будут написаны раз в 2 месяца 100 страниц издания, то желающие прочесть это «нечто» найдутся едва ли. Я положил листовку на место (как и стоящий рядом незнакомец) и, забыв об этом журнале, как мне тогда казалось, навсегда, пошел в направлении кафе, где уже видел знакомые лица, занятые употреблением пива, пива и еще раз пива. Казалось, о журнале я больше никогда не вспомню, и кто бы мог подумать, что буквально через пару месяцев мне будет предложено стать в этом журнале главным редактором, и что я на эту авантюру соглашусь.

Месяца через два я получил письмо, определенное почтовым клиентом мэйл.ру как спам и автоматически отправленное в корзину. Почтовый «телохранитель» оказался умнее меня. Обычно я никогда не читаю спам, но в этот раз что-то меня дернуло открыть это письмо и прочесть. В письме, подписанном учредителем, генеральным директором и главным редактором одновременно (как оказалось, все эти функции в себе совмещал один человек), содержалось предложение работать в данном журнале экспертом, причем не понятно в какой теме и на какой основе. Я заинтересовался и, предложив организовать встречу уже через 2 дня, наконец-то, встретился с этим удивительным человеком, совмещающим в себе 3 профессии. Для начала скажу, что это была еще и хрупкая, миниатюрная женщина. Более того, из разговора стало понятно, что профессионализм в работе управления персонала и деланье журнала «под ключ» не являются всеми достоинствами моего собеседника. Помимо этих профессий, Светлана была еще и профессиональным маркетологом, музыкантом, управленцем, преподавателем и организатором. Разговор продолжался недолго, увидев перед собой ТАКОГО человека, я, признаться, очень смутился, путался в словах, боясь сморозить глупость, и в основном слушал, а не говорил. Мне был поведан рассказ о грандиозных планах журнала, о профессионализме главного редактора и генерального директора, о еще большем профессионализме маркетолога и организатора, о тираже в 8.000 экземпляров, который издание постарается достичь через полгода, о том, как всем нужен этот журнал, и о многом другом. Скромно сравнив свои возможности с возможностями сидящего передо мной Человека с большой буквы, я, признаться, хотел отказаться, но неожиданно моя собеседница, видимо почувствовав мою неуверенность, сделала ход конем, сама того не подозревая. Так уж вышло, что в процессе разговора у нас оказалась одна общая знакомая, работающая на благо (хотелось бы надеяться) нашей отрасли. Для меня эта знакомая всегда была эталоном тупости и глупости, и как же я удивился, услышав из уст сидящего передо мной профессионала о том, что мои предположения совершенно не беспочвенны. «Боже мой, она такая Дура!», - услышал я и моментально принял решение о работе в журнале. «А листовка с орфографическими ошибками – ну с кем ни бывает».

На следующий день я объявил о своем согласии. В ответе, полученном этим же днем, мне предлагалось работать уже не экспертом, а главным редактором, хотя мне казалось, что эта вакансия уже занята. Оказалось, Светлане тяжело совмещать все те должности, на которых она собиралась работать в журнале, поэтому она и предложила мне стать главным редактором, правда «чисто формально, чтобы, так сказать, немного разбавить главную страницу журнала». «Представляешь, если моя фамилия будет под всеми должностями? Я – и директор, и автор статей, и главный редактор, и ведущая рубрик, и директор по рекламе! Давай хоть что-то возьмешь и себе, тем более, я тебе буду помогать». «Ну что ж, главный редактор – так главный редактор», – решил я, и, назвав сумму, за которую я согласен исполнять «номинально» эту роль, приготовился к серьезной и кропотливой работе. На следующий день мне было сказано, что запросил я очень много, но что учредители журнала согласны: ведь прошло уже 2 месяца со дня раздачи листовок, а первый выход издания все еще не планировался даже в перспективе. Я, поняв, что предстоит несколько бессонных ночей, засучил рукава, и окунулся с головой в работу. Для начала я получил от Светланы пять статей, которые она планировала опубликовать в первом номере журнала. Ужас, который я испытал при прочтении этих шедевров, не поддается описанию. Все статьи, были отправлены мной в корзину, однако в последствии две из них, под нажимом Светланы были возвращены и поставлены в журнал, за что мне стыдно до сих пор перед всеми читателями. Страшнее всего в этих статьях были не колоссальные объемы орфографических ошибок и не темы статей, а то, что ни в одной из этих статей, я, как ни старался, так и не смог найти и толику смысла. Идею, ради чего был написан материал! Эмоции, которые статьи должны были вызвать у читателей. С этими бредовыми статьями, которые Светлане удалось отстоять, первый номер, после нескольких бессонных ночей с дизайнером все-таки вышел на свет.

Первый блин вовсе не оказался комом. При практически полном отсутствии рекламы, смотрелся наш журнал на фоне конкурентов впечатляюще. Во-первых, несмотря на две Светланины статьи, журнал все-таки содержал интересный материал со смыслом! Во-вторых, при реальном отсутствии конкурентов журнал, по крайней мере до Светланиных статей отправленных поближе к сотой странице, читался «на ура». Пусть и были допущены ляпы при верстке и оформлении некоторых статей, иногда встречались и орфографические ошибки, но все равно, это не могло изменить положительного впечатления о журнале. Журнал очень быстро отправился искать своего читателя и так же быстро его нашел. Многие ошибки были учтены, и второй номер, вышедший ровно через месяц, уже соответствовал как нашему (к тому времени я собрал уже небольшую команду) реальному представлению о внешнем виде и внутреннем содержании, так и заложенной в нем концепции. Реклама все прибывала, Светланины статьи я уже больше не принимал под угрозой ухода из журнала, читатели и подписчики все увеличивались, номера выходили строго по графику, а вот финансовое благополучие журнала стало давать трещину. Трещина, как это часто бывает, очень быстро превратилась в раскол.

Помимо серых будней, о которых я уже писал, в нашем журнале случались и праздники, каким, например, стала поездка в одну из столиц ближнего зарубежья для участия в престижной выставке, о которой стоит рассказать отдельно. Это испытание (нужно подчеркнуть это слово, ибо никто не знал, на что шел, когда согласился на поездку в столицу одной из бывших братских республик), оставило неизгладимый след в жизни каждого из тех, кого Светлана «взяла с собой».

Рассказывает журналист Аня, одна из участниц того события:

Я эту выставку запомнила очень хорошо! У всех был рьяный эмоциональный подъем, ведь выставка была не какая-нибудь, а международная! Все уже наслаждались будущими лаврами и славой журнала, ведь все четко знали, что издание будет вне конкуренции. На вокзал редакцию приехала провожать взволнованная Света, у которой, по ее словам, уже было «все схвачено» и в Кишиневе, и в Ташкенте, и на Ближнем Востоке, а ближе к отбытию поезда – и Прасковья (заместитель Светы по всем должностям) – видимо, чтобы всех на прощание расцеловать. Света должна была прибыть самолетом на следующий день, впрочем, как и главный редактор. Разными рейсами. Возможно, и к лучшему.

Встретил первую часть редакции на перроне сердобольный мужик: его смешливость и радушие в тот момент удивили. Но все происходящее в полной мере соответствовало Светиной договоренности и ее напутственному слову, о том, что нас встретят, проводят и поселят в двух квартирах со всеми удобствами: 2-х и 3-х комнатной. Для пятерых вполне достаточно, как нам тогда казалось. После того, как отвезли все журналы и сувенирку на саму выставку, благо она находилась недалеко от нашего будущего жилища, нас действительно заселили в квартиру с двумя комнатами, на первый взгляд даже вполне нормальную. По словам хозяйки, дородной блондинки-бизнесменки с неутихающим мобильным и рыночными замашками, к которой нас привез улыбчивый господин-прохиндей, 3-х комнатной квартиры уже давно не было в наличии. Пришлось согласиться на еще одну 2-х комнатную. Эта жилплощадь находилась в соседнем доме, который располагался сразу за мусорным контейнером. Но на все наши попытки взглянуть на пристанище для ночлега мы получали строгий ответ: «Ее убирают». Убирали вторую квартиру на протяжении всего дня. С ужасом можно представить, что там было до нас.

В общем, хозяйка оставила нам по одному ключу от каждой квартиры и домофона и уехала восвояси. Возможно, если бы она нам все-таки смогла оставить свой контактный телефон, нам в будущем жилось бы проще. Но наш опекун, на нее презрительно посмотрев, рявкнул, что связь будем держать через него. Никто не возражал, ведь не знали, чем заселение обернется.

Пока наш директор по рекламе вместе с прохиндеем отправился встречать Свету в аэропорт, мы стали изучать отведенное нам помещение. Холодильник был настолько древним, что постоянно издавал устрашающие звуки, напоминая гигантский голодный желудок. Из удобств отсутствовал обещанный утюг. Вернее сказать, после долгого изучения внутренностей шкафов, мы нашли 2 полуразобранных советских агрегата для глаженья белья. Их опробование чуть не привело к пожару. В ванной почему-то отсутствовала раковина, хотя был кран и душ, раковину мы, кстати, в скором времени найдем. Света все-таки приехала, ее, правда, ждали долго, но ведь главное не процесс, а результат. Начальник приехал, а, значит, никаких проблем больше быть не должно! В этот день она предстала необыкновенно щедрой женщиной и решила вознаградить сразу же нашего опекуна, преподнеся ему огромную шоколадку и плату за все время проживания и называя его почему-то «зайчиком». Квартиры, судя по первой, (вторую, напомню, мы еще не видели), явно не стоили этих денег. От шоколадки он пять раз отказывался, но все же унес. Это мы обнаружили потом, когда уже стали с голодными глазами и пустыми желудками искать в квартире что-нибудь съедобное.

После того, как мы нашли неплохую забегаловку радом с домом, в очередной раз отправились на выставку, чтобы навести марафет. Это много времени не заняло, ибо марафет творить было не из чего. Света была на удивление спокойна: баннеры и подставки для журналов, а также номера должны были прибыть вместе с оборудованием одной из компаний-участниц выставки. Светино лицо резко преобразилось, когда в прибывших газелях ничего из выше перечисленного не оказалось: естественно, забыли положить. В какой-то степени это был триумфальный крах нашего журнала, а не дебют. Все кроме чести было в этот момент потеряно. Испуганная Света не знала куда деваться, но больше всего в этой ситуации всех волновало, что же скажет приезжающий вечерним рейсом главный редактор, и как нам быть.

Тогда мы впервые поняли, зачем Светлане нужна Прасковья. В этой безвыходной ситуации нам только и оставалось как надеяться на нее. Она приложила все усилия, чтобы все выставочные атрибуты все-таки добрались до нас. Получили мы их на следующий день. То есть, как вы поняли, одно простое дело делалось с привлечением как можно большего числа сотрудников. Причем по возвращении Прасковья высказала свои претензии к Свете о том, что ей необходим в срочном порядке личный ассистент. Ведь не будет же она заниматься такой ерундой в свободное от отдыха время.

В полночь, когда уже успели все обсудить на редакционном совете в той самой двухкомнатной ночлежке, двум людям все-таки пришлось отправиться ночевать в убранные апартаменты, расположенные в соседнем доме. Выбрали как всегда наименее защищенные слои населения: меня и главного редактора. Квартира располагалась не в том подъезде, на который нам первоначально указывал гостеприимный господин, и окна выходили на другую сторону. Но нам повезло, ключ подошел, и мы довольные и уставшие, разобрав вещи и обустроившись, если так этом можно было назвать, начали готовиться ко сну.

Утюга нормального мы здесь тоже не обнаружили, хотя были несколько заколоченных шкафов, возможно, неспроста. Также в этой квартире была найдена раковина. Причем было совершенно не понятно, зачем она висела в ванной, т.к. кран находился в другой квартире, а местным жителям приходилось довольствоваться душем, привинченным к стене. Как оказалось, спать нам также негде. В одной из комнат стояло нечто, странное подобие дивана, состоящего из одной половинки. Это вызвало недоумение. Поэтому шутливая фраза «Может посмотреть на балконе?» была воспринята всерьез. Вторая составная часть, действительно находилась там. Собирать пазлы из дивана, оказалось довольно занятной вещью, но по истечению часа мы так и не смогли пристроить или лучше сказать приладить вторую половину, чтобы конструкция хоть немного была устойчива. Тогда наши инженерные способности были приложены к маленькой софе, которая стояла в соседней комнате. Эта тахта-трансформер была явно предназначена для йогов. Лежать на ней доставляло неимоверное удовольствие, ведь поза, в которой это приходилось делать, очень напоминала гимнастическую «березку». В результате ближе к утру было принято разумное и однозначное решение спать на полу. Хозяева предусмотрительно положили годовой запас подушек и одеял в шкафы, для того, чтобы гости не окоченели на полу рядом с плохо закрывающимся балконом. Наконец, стала понятна и издевательская улыбка, не слетавшая с губ встретившего нас на вокзале аборигена.

На следующее утро, невыспавшиеся и изрядно помятые мы с вещами снова мигрировали в общую квартиру к заботливой и предусмотрительной Свете. Видимо, у нас были настолько зверские выражения лиц, что она даже вспомнила о невыплаченных мне командировочных, причем главному редактору, как всегда снова ничего не досталось. Ушлый мужик, после громких криков в телефонную трубку, вернул деньги за не успевшую побывать в эксплуатации квартиру. Света, естественно, в ту квартиру так и не зашла, хотя возможно это стоило бы сделать, ведь деньги платились за нее совсем не маленькие. Вечером мы решили переехать в гостиницу с более гуманными условиями и межнациональным названием «Турист», и даже снять со Светланы обязательства по оплате жилплощади, уже смирившись с плачевным финансовым состоянием журнала, о котором нам регулярно рассказывала эта уникальная женщина, оплачивающая уже «чуть ли ни все из своего кармана». Гостиница «Турист» встретила нас крайне неприветливо, мест не было. Вместе с главным редактором нам пришлось заночевать уже в Светиной обители. Света, в общем-то, была рада, доллары оказались сэкономленными, а для главного редактора не было принципиальной разницы на каком полу спать. И там и там, пол был абсолютно одинаковый, а количество матрасов, позволяло жить в двухкомнатной квартире еще человекам 10, более того директор по рекламе больше не появлялся.

Еще одной из самых запоминающихся вещей в командировке стала фраза Светланы, обращенная к главному редактору, уже распределившему обязанности между всеми. На вопрос: «А что делать мне?», был получен ответ «что хочешь, только, пожалуйста, не мешай». Однако Свете такой ответ не понравился, и она продолжала, как ей казалось, работать, мешая исполнять журналу свою миссию.

Можно было бы еще долго предаваться воспоминаниям о командировке, но суть остается прежней: набор сотрудников продолжался, а уникальная и мудрая женщина Светлана с каждым днем продолжала все больше удивлять своих подчиненных, проявляя свои как организаторские, литературные, так и деловые способности, и оставляя создателям журнала все меньше и меньше денег на выплату заработной платы.

Из остальных, как живых, воспоминаний стоит отметить бессонные ночи, когда мы верстали журнал, чтобы на следующий день сдать его в типографию. Каждый раз, на утро, счастливые и довольные, переписав содержимое журнала на энное количество дисков, мы с дизайнером и верстальщиком в одном лице (и с одной, соответственно, зарплатой) по нескольку часов ждали Свету, чтобы она отвезла их в типографию. «Я уже еду», - говорила она в 9 часов и приезжала к 16 (если приезжала). Бывало, что появлялась на следующий день. «У меня очень много работы! Может быть, вы сами отвезете?», - каждый раз задавала она нам вопрос. Но отвезти сами после бессонных 48 часов мы даже при желании не могли. Не было ни сил, ни эмоций, и Светлане, предварительно обидевшись на весь свет, приходилось приезжать за дисками самой и вести все на печать. Что она думала о нас в этот момент, даже трудно предположить.

Уж и не знаю, стоит ли рассказывать о каждом из сотрудников, прошедших через журнал всего лишь за какие-то полгода. Наверное, не стоит, но о некоторых сослуживцах можно и рассказать. Набор персонала, как оказалось, было любимым занятием Светланы. Через журнал проходили менеджеры, у которых «все схвачено», получавшие по 600 «фиксовых» долларов, которые на третий день прекращали приходить на работу и еще через неделю покидали в журнал в неизвестном направлении. И все бы ничего, только вот необходимость в оборудовании рабочего места согласно Трудовому Кодексу выходило журналу в копеечку. Покупали мебель, компьютеры. Через неделю человек пропадал, а значит, нужно было искать еще кого-то, кто бы сидел за купленным компьютером. Хотя бы сидел, мы уже не говорим о работе! Наверное, можно было бы рассказать и о девочке, висящее на телефоне, которой каждый месяц прибавляли зарплату, только за то, что она просто хорошая. Никто этого не собственно не оспаривал, но как это влияло на увеличение заработной платы, никто не понимал. Можно вспомнить и о переводчике, за те же 600 долларов, напереводившим так, что публиковать его переводы не было никакой возможности. Наверное, можно вспомнить и о первом корректоре, после работы над ошибками которого, их (ошибок) становилось в 2, а то и в 3 раза больше первоначального. Вспомнить и фотографа (хорошего, надо вам сказать, парня), за 400 долларов делавшего пару фотографий в месяц (а иногда не делавшего и их). Кстати, не его вина, что он так мало работал. Света, загруженная работой, просто не успевала давать ему поручения, правда выплачивать заработную плату время находила. Особняком, конечно, стоит пришедшая в журнал, находившийся уже на волне успеха, личная помощница Светы, девушка по имени Прасковья. То, что для работников журнала уходят в прошлое последние спокойные дни, стало ясно после первого же дня работы Прасковьи. Работать ей не хотелось, а от безделья приходилось заниматься различного рода интригами, написанием идиотских писем и обрыванием телефонов тем, кто за этот телефон платит из собственного кармана. Кстати, угадайте, сколько она получала за такую работу? Правильно, 600 долларов. И это притом, что ни один журналист, писавший в номер по нескольку статей, и мечтать не мог о такой цифре. Продержалась Прасковья, как и все остальные, тоже немного. Настроив весь коллектив журнала друг против друга, я предъявил Светлане ультиматум «или все те, кто реально работают (а к тому времени это были помимо меня: дизайнер, новый корректор, верстальщик, художник и 2 журналиста) или мы все уходим». Светлана, конечно же, пыталась защитить Прасковью. Мои аргументы о том, что для получения зарплаты необходимо работать, ее не убеждали.

- Дай ей работу!», - кричала Светлана!

- У меня нет для нее работы, мы со всем справляемся сами», - кричал я в ответ.

- Если у тебя нет для нее работы, оставь ее в покое!!! Мне необходимо чтобы кто-то замещал меня в те моменты, когда я не хочу идти на работу!!! Она нужна мне, она нужна журналу, у нее горят глаза!

- Ну, тогда пусть она хотя бы не пишет мне в письмах на предложение заняться делом - «Fuck off»!

- А как еще должен реагировать нормальный человек на ежедневные упреки в «ничего неделании»? Разве ее вина в том, что ты не даешь ей работу? Дай ей работу? Слышишь? Дай!

- Но она мне не нужна как работник! У меня нет для нее работы!

- Тогда оставь ее в покое!

Возразить на это было тяжело. Почти 2 месяца данный диалог произносился каждый день, и вот в тот момент, когда я уже собирал вещи, неожиданно мне было объявлено, что Прасковья уходит сама. Правда в тот момент, желание об уходе уже все равно сформировалось настолько крепко в моем мозгу, что изменить его не могла даже такая, без сомнения, великая победа.

К тому времени процесс траты денег стал уже каким-то культом. Реклама с каждым номером увеличивалась, несмотря даже на работу нашего директора по рекламе, а, значит, свободных денежных средств становилось все больше. Самый последний работник (кроме естественно тех, кто был причастен непосредственно к рождению каждого нового номера журнала на свет) получал 500 долларов как минимум. Деньги за свою работу я не получал уже пару месяцев, потому что в журнале денег к моей зарплате просто не оставалось. Мы покупали все, что можно, нужное и не нужное, причем, чтобы это ни было, обращались с этим мы так же, как и покупали: забывали, теряли, оставляли или просто выбрасывали. Директор по всему вкупе с главным во всем, разъезжала по миру и стране с журналом в руках и лозунгом: «Я и мой журнал!». При этом, как выяснилось, наш Директор ни разу не удосужился прочитать ни один номер журнала даже в напечатанном виде, не говоря уже о том, чтобы знать, что будет в следующем номере.

Удивительно, но, несмотря на все это, журнал с каждым номером все больше расцветал, становился все более интересным и читабельным. Доходило до того, что люди, уже бросившие читать вообще какую бы то ни было прессу, прочитывали его от корки до корки.

Светлана на волне славы к тому времени уже не пропускала ни одной вечеринки или конференции. Прижимая только что вышедший номер к сердцу, она бегала среди многочисленных гостей на каком-нибудь «пати» крича: «Это мой журнал!!! Видите, тут моя фамилия и имя стоят? Это я его создала!!! Вот моя фотография, смотрите!». Мы на вечеринки не ходили, а упорно трудились над следующим номером, в котором упоминания о моем участии в создании журнала не было и в помине. Я работал «негром», в перерывах от напряженных дней ссорясь со Светой на предмет количества ее фотографий в журнале. Света настаивала на десяти и более, я пытался ограничиться хотя бы тремя. «Это очень важно», - убеждала меня она, - «люди должны меня узнавать. Я не могу объяснять каждому, кто я такая!». (Хотелось спросить: «А кто ты такая?»). История с фотографиями вообще уникальна и достойна отдельного рассказа. Количество фотографий, которые Светлана регулярно привозила нашему дизайнеру, измерялось уже сотнями. В течение одного дня Светлана фотографировалась и в кофточках, и в блузках, она меняла бюстгальтеры и украшения, перекладывала журналы перед собой и меняла по нескольку раз прическу. Света улыбающаяся, Света серьезная. Света грозная. Света с журналами. Света без журналов. Света с тортом. Света уже без торта. И все это лично, курьерами или другими оказиями везлось нашему дизайнеру, причем начиная с 9 утра и заканчивая поздней ночью.

В то время Светлана у нас была всем. Главным редактором, кстати, тоже. Еще после увольнения директора по рекламе, она забрала себе и эту должность, плюс в ее копилке появились и должности «исполнительный директор» и «директор по хозяйственной части». Оставалось всего несколько должностей, где Светлана еще не была представлена. Корректором ей быть не хотелось, как-то не солидно, а «директор по корректуре» как-то не звучит, а вот должность «арт-директора», которая, в общем-то, была вакантна (дизайнер, скромно называл себя дизайнером), ее явно интересовала. «Кем же еще я могу быть?», - рассуждала она в тот момент, когда коллектив, которому я уже стал платить из своих заработанных раньше денег, вместе со мной изъявил желание делать журнал самостоятельно.

Как вы думаете, какое количество грязи я получил в свой адрес, заявив Свете об уходе? «Я столько для тебя сделала! Я дала тебе возможность участвовать в моем проекте! Я единственная из всей редакции журнала, кто тебя действительно ценил и уважал! Я отказалась ради тебя от Прасковьи! А ты… ты просто меня предал!». Я даже хотел заплакать, но, подумав, решил сосредоточиться все-таки на работе, которой меньше все равно не становилось, а новый номер уже ждали. Всем было, в общем-то, наплевать на то, что происходит в самом чреве издания, ведь главное – это, чтобы следующий номер, аккурат первого числа, лежал уже на рабочих столах корифеев нашего нелегкого дела. Поэтому времени на слезы не было, тем более предстояло решать помимо еще создания собственного журнала и различные административные дела. Результат истории - все закончилось хорошо, журнал продолжал выходить, и, насколько мне известно, выходит и сейчас.

Вот так и закончилась моя работа с человеком-халтурой, хрупкой и миниатюрной женщиной по имени Светлана.

P.S. Фамилии и имена по этическим причинам изменены.

Сергей Нижеветров

Москва, 2001 г.

Ваш комментарий

Ваше имя *

Комментарий *