Интервью | все материалы
«Здесь точно Россия»
Фото: Ъ-Online |
---|
Возглавивший Приморский край в марте Владимир Миклушевский стал первым губернатором, который не является уроженцем региона. В первом после назначения интервью он рассказал корреспондентам «Власти» Александру Габуеву и Олесе Герасименко, почему приморцы не любят федеральный центр, насколько страшна китайская угроза на Дальнем Востоке и как остановить отток населения из Приморья.
Кто вам предложил возглавить Приморье? Чья это вообще идея?
Предложение исходило от Дмитрия Анатольевича Медведева.
А Игорь Иванович Шувалов в вашем назначении никак не участвовал?
Я не знаю об этом. Я разговаривал с Дмитрием Анатольевичем, и только.
То есть он сам позвонил и все предложил?
Именно так. У нас была обстоятельная беседа о сложностях, которые есть в регионе, о моей предыдущей работе на посту ректора Дальневосточного федерального университета (ДВФУ). Но главной тема, конечно, была моя предстоящая работа.
Мы потому спрашиваем, что у многих ваше назначение вызвало недоумение. Вы работали в системе образования, были заместителем министра, ректором, а вот опыта работы «на земле» у вас не так много.
«На земле» — это очень условное выражение. Потому что полтора года, проведенных в Приморье, руководство ДВФУ — это очень даже «на земле». Это был ответственный и сложный период жизни университета: объединение в единый вуз, создание единого студенческого и преподавательского коллектива, объединение четырех корпоративных культур в единую культуру. Я назову буквально несколько цифр, чтобы вы просто масштаб понимали. ДВФУ — это 62,5 тыс. студентов, 10 тыс. сотрудников, 15 филиалов. То есть это большой организм. Из этих 15 филиалов 12 находятся на территории Приморского края. Иными словами, я имел и имею представление о том, что делается на территории всего края. А ДВФУ — это срез тех настроений и социальных групп, которые существуют на территории Приморского края. В этом смысле я не считаю свое назначение чем-то удивительным. Определенный опыт у меня был. Это первое. А второе — у меня есть федеральный опыт работы. Я три года работал в Минобрнауки, здесь уже играет свою роль фактор масштаба.
В российской политической культуре есть понятие «губернатор-варяг», под которое вы попадаете на 100%. Между тем в Приморье многие убеждены, что губернатор должен быть местный. Не отразится ли этот конфликт на вашей работе? Как вы будете работать с местными элитами?
Начну с того, что именно «варягом» я себя не считаю. Я в Приморье работал полтора года и курировал огромный проект. С другой стороны, многие, наоборот, считают, что губернатор не из Приморья — это хорошо. Он не связан с местными элитами, не имеет соответствующих обязательств. Вообще в Приморье очень много приезжих. Слово «варяг» здесь негативно относится только к одной категории людей — к тем, кто приезжает, чтобы получить какое-то звание и уехать. Я себя к этой категории не отношу.
То есть вы всерьез и надолго?
Я всерьез и надолго. Настолько, насколько мне будет оказано доверие руководства страны.
Команду, доставшуюся вам в наследство от Дарькина, вы уже серьезно обновили? Будете продолжать?
Я придерживаюсь всегда достаточно консервативной кадровой политики. Преемственность и привнесение чего-то нового должны уравновешивать друг друга. Так что команда разделена пополам. Среди вице-губернаторов есть четыре человека из команды, которая работала с Сергеем Михайловичем, и четыре человека пришли со мной. Для меня это главный критерий — не откуда человек приехал, а профессионален он или нет. Конечно, нужно опираться на местные кадры, потому что здесь очень много честных людей, я это просто знаю не понаслышке. Сейчас я как раз создаю губернаторскую сотню, такой кадровый резерв.
Среди критериев отбора команды вы упомянули профессионализм. Но у некоторых членов команды крайне мало опыта в той сфере, которую вы им поручили. Например, все спрашивают про Ирину Василькову, которая последние 15 лет лишь возглавляла в Москве детский центр творчества. А теперь она ведает здравоохранением, образованием, наукой, соцзащитой в регионе, где живут 2 млн человек.
Точка зрения, которую вы озвучиваете, не является преобладающей. У Ирины Валентиновны нет чиновничьего опыта, это так. Но я считаю, что человек, который не огрубел в чиновничьих кабинетах, наиболее хорошо подходит для такой работы. Не буду скрывать, это был один из критериев моего выбора. Важен управленческий, а не чиновничий опыт. Я Ирину Валентиновну знаю не понаслышке, я почти 20 лет видел, как развивалось то учреждение, которым она занималась. Так что она обладает достаточным опытом, чтобы распространить его на ту сферу, которой она сегодня занимается.
Более широкая проблема заключается в том, что у нас люди совершенно справедливо не верят никаким обещаниям. Они верят только реальным делам. Так что я хочу включить оценку населением работы того или иного чиновника в список KPI, по которым я буду судить о его эффективности. При этом должна быть как интегральная оценка, так и оценка по конкретным болевым точкам. С интегральной оценкой бывают сложности: чиновник на тяжелом фронте может заниматься болезненными реформами, а люди обычно реформ не любят. Зато есть конкретные проблемы с четкими сроками, которые могут работать как индикатор, справляется чиновник с работой или нет. Люди должны понимать, что и зачем происходит, так что требование прозрачности я буду предъявлять не только к вице-губернаторам, но и к начальникам департаментов и ко всем чиновникам.
В каком состоянии вы приняли регион? Уже провели аудит того, что досталось в наследство от Сергея Дарькина?
Регион с большими перспективами. Здесь очень хорошие люди. Эти два фактора были для меня решающими при принятии предложения от Дмитрия Анатольевича. Но при этом не стоит скрывать и определенные проблемы. Прежде всего это проблема доверия общества к власти в Приморском крае. Эти проблемы я намерен решать в первую очередь. Невозможно заниматься экономикой, пока не решены эти базовые проблемы доверия.
Недоверия к местной власти или к федеральной?
Я говорю прежде всего о местной власти. Недоверие вызвано тем обстоятельством, что власть очень часто забывает посоветоваться о тех решениях, которые она принимает, с теми людьми, во имя которых эти решения принимаются. Надо понимать, что власть существует для народа, а не наоборот.
Уж не саммит АТЭС ли вы имеете в виду?
Нет, я имею в виду те решения, которые принимает местная власть. И краевая, и муниципальная.
Но о саммите тоже не советовались, а стройки изменили жизнь всего края. Причем местные жители жалуются, что далеко не всегда в лучшую сторону.
Я думаю, что разговор о саммите тут нужно вести немножко по-другому. Объекты саммита и то, что Владивосток получит в результате проведения саммита, — это огромный рывок вперед. Одна из проблем, которую сейчас нужно решать самым быстрым образом, — это объяснять населению, проводить социальную адаптацию объектов. Груз ответственности лежит не на федеральных властях, а именно на региональных. Например, сделано большое количество вложений в автодороги, а для Владивостока это огромная проблема. Сделали за счет федеральных денег объездную дорогу вокруг города. Сейчас наша задача вместе с жителями определить дополнительное количество съездов и развязок, которые нужны на этой дороге, и их построить. И это работа региональной власти, потому что федеральный центр сделал более чем достаточно для развития инфраструктуры.
С саммитом есть другая базовая проблема. Весь город пересказывает историю про то, как одна из студенток ДВФУ спросила Игоря Шувалова, зачем власть строит никому непонятные мосты на остров Русский, когда во дворах ямы. Есть мегапроекты, а есть убитая местная инфраструктура, которая не вписана в саммит и не ремонтируется.
Я не могу с вами согласиться насчет никому непонятных мостов. Совершенно точно, они нужны. Если вы пообщаетесь с жителями, они вам об этом скажут. Мост через бухту Золотой Рог очень нужен людям. Сейчас люди испытывают каждый день неудобства, добираясь на работу в центр по полтора часа. А сейчас стоимость жилья в районе Чуркина возросла просто потому, что это стал более доступный и комфортный для жизни район. То же самое можно сказать про аэровокзал, дорогу М-60, объездную дорогу и прочие объекты саммита, часть из которых в чистом виде сделаны для жителей. Например, очистные сооружения. Другое дело, что одновременно с этим должны делаться и другие вещи. Потому что та девушка, о которой вы говорите, каждый день, идя из дома и домой, попадает в эту яму. Я сам хожу здесь по городу пешком и проблемы эти вижу. Федеральные власти делают серьезные вложения в инфраструктурные объекты, которые край самостоятельно бы не потянул. Но при этом не надо забывать и про дворы. Тут, наверное, не хватало баланса. Причем, еще раз подчеркиваю, баланса со стороны местной власти.
Вам не кажется странным, что при огромных вливаниях в край отношение к федеральной власти у местных жителей, мягко говоря, отрицательное?
Здесь сложно говорить так однозначно. Почему вы считаете, что оно отрицательное?
Взять те же результаты голосования за «Единую Россию». Пять лет назад было 54%, а сейчас — 33%.
На декабрьских выборах так и было. А вот на президентских результаты Владимира Путина были вполне нормальными — выше, чем московские: 57% по краю, 47% во Владивостоке. Большие города всегда дают меньше результаты.
Но Владивосток же как раз тот город, который получает больше всего денег.
Дело не в этом. Здесь нельзя так линейно измерять: вот больше денег дали, значит, соответственно, больший процент голосов в поддержку определенного кандидата получили. Я не считаю, что эта зависимость линейна. Более того, существует временной лаг. Если бы те вложения, которые были произведены сегодня, случились бы год назад, то результаты выборов были бы другие. Я в этом уверен. Вторая вещь — негативное отношение к региональной или муниципальной власти зачастую транслируется на власть федеральную. Вот, наверное, и весь ответ. Так что одна из первых задач, которая передо мной стоит, — это изменение отношения жителей к власти в крае.
А вы в «Единую Россию» уже вступили?
Я в «Единую Россию» вступил довольно давно. Но я рядовой член, не вхожу ни в какие органы управления партии.
А ставите ли вы перед собой задачу улучшать имидж партии? Отмывать ее от клейма «партии жуликов и воров»?
Я сейчас о партии, если позволите, говорить не буду. Я буду говорить о власти в целом. Так, наверное, будет более точно, потому что и в нашей партии, и в других партиях существуют свои проблемы. Что касается власти, то первый принцип, который я проповедовал раньше и сейчас проповедую, — это открытость. Люди должны знать, что делает власть. А власть должна объяснять, что она делает. Не отмахиваться от граждан как от назойливых мух, как зачастую происходит, а терпеливо, спокойно объяснять. В этом смысле для меня пресса — очень хороший партнер. Вторая вещь — это живое общение с людьми. Я стараюсь довольно много времени проводить в общении, приглашаю экспертов. Причем у меня все совещания доступны как для прессы, так и для любого жителя, который хочет прийти на это совещание. Есть еще Twitter — крайне эффективный, кстати, способ общения с жителями. Очень важно участие населения гражданского общества в принятии решений. Мы сейчас начали активно этим заниматься, поскольку это одна из проблем, которая мне досталась в наследство. При моем предшественнике было создано много советов при губернаторе (большинство из которых существовало только на бумаге), но тут ведь важно не количество советов. Важно, работает механизм или нет. Потому что если это не работает, то уважаемые люди в этот совет входить не будут.
То есть вы хотите создать общественную палату?
Да. Мы обсуждаем такую схему — систему экспертных советов при губернаторе. Они позволят проводить содержательную экспертизу инициатив по различным областям. И будет еще общественная палата, где будут представлены различные общественные объединения, институты гражданского общества. При этом очень важно дать общественной палате реальные полномочия. Например, сегодня решения общественной палаты РФ носят рекомендательный характер. Я сейчас пока не готов назвать точную юридическую формулу, но считаю, что по ряду вопросов должны быть решения палаты, которые носят обязательный характер. Власть сможет преодолевать это «вето», но с политическими последствиями для себя. Но и ответственность общественной палаты при этом должна существовать. Не бывает ответственности без полномочий, и наоборот. Вторая вещь, которую нужно активно внедрять, — это общественный контроль. Формы могут быть разными, я уже на эту тему с блогерами встречался, причем не ради моды, а меня интересовали вполне практические вещи. И я получил ответы на многие вопросы, как с помощью различных программных средств налаживать общественный контроль над властью.
Зачем усложнять диалог с обществом созданием каких-то палат и советов? Как вам такая модель, как прямые выборы губернаторов?
Я считаю, что выборы должны быть прямыми. Но и фильтры, которые сейчас вводятся, нужны. Демократии любое государство, любой народ должны научиться. Поэтому, дабы оградить общество от экстремальных проявлений, от которых само общество будет страдать, фильтры сегодня нужны.
То есть самому народу вы не очень доверяете?
Еще раз повторюсь. Должны быть прямые выборы при определенных фильтрах. Здесь не идет вопрос о недоверии.
И кого будем фильтровать? На Западе вот без всяких фильтров справляются.
Да, потому что история демократии на Западе насчитывает несколько веков. А у нас — несколько лет. Вот вам ответ на этот вопрос. Не надо бежать вперед. Для России, например, очень важная тема — это невозможность проникновения бандитов во власть. Для Приморья эта тема, к сожалению, достаточно актуальная.
Вы сейчас про Дарькина говорите?
Нет, я ни на кого не намекаю. У меня есть очень жесткое правило, так меня воспитали родители, я никогда не обсуждаю и не критикую предшественников.
У Приморья вообще славные криминальные традиции. Как вы намерены с ними расставаться? Существует ли влияние оргпреступности на бизнес и политику в крае?
Я бы не стал преувеличивать влияние криминалитета именно в Приморье. Его хватает по всей стране. В Приморье эта тема так громко звучит потому, что общество к этому наиболее нетерпимо относится. Поэтому мы должны давать очень четкий сигнал, как мы будем бороться с преступностью. Я бы разделил эту работу на два больших направления. Первое — это устранение бытовой коррупции. Это тема, которая очень сильно волнует граждан, потому что они с ней сталкиваются очень часто. И поэтому вот здесь-то и нужны участие общества в принятии решений, общественный контроль, устранение коррупциогенных факторов. Вторая тема — это борьба с преступностью как таковой. Здесь ничего менять не надо, все в законах уже давно прописано, с этим надо просто системно бороться.
Как вы оцениваете вообще размер теневой экономики края? Рыба, лес, контрабанда, приграничная торговля — это же все довольно мутные истории.
Конкретные цифры назвать не готов, мы имеем лишь оценки отдельных экспертов. Но проблема, безусловно, есть. Решение состоит не в поимке отдельных людей за руку, потому что это вещь эффективная с точки зрения картинки по телевизору, но мало эффективна с точки зрения системности решения. Решения должны устранять причину наличия «серых» схем.
Самая очевидная причина, наверное, это неважное состояние экономики края и низкие доходы населения. Каковы, на ваш взгляд, главные проблемы экономики?
Экономика Приморья в последние годы развивалась не так уж плохо. И темпы роста были не самыми плохими, если говорить в сравнении с регионами ДВФО или страны в целом. Но есть какие-то явные диспропорции, которые волнуют людей. Среди них я бы назвал отставание развития сельского хозяйства. Другая проблема — развитие туризма. Вложения в инфраструктуру, о которых мы говорили, чрезвычайно важны для развития этой отрасли. Потому что у нас находится одна из четырех игорных зон. При этом я просил коллег перестать говорить об игорной зоне как таковой. Надо говорить об интегрированном курорте, потому что все игорные зоны в мире работают как интегрированные курорты. В США соотношение доходов в них 30:70, то есть только 30% в Лас-Вегасе приносят игорные бизнесы. Игорная зона привлекает всю семью, там не каждый папа идет играть в рулетку…
Но каждый идет на стриптиз!
Ну, тут вам, наверное, виднее. Потому что я на стриптиз не хожу, не могу комментировать. А дети с мамой идут в магазины. Именно так я веду сейчас переговоры с потенциальными инвесторами, которые хотят развивать эту тему. Это мультипликатор: создание рабочих мест в сервисных отраслях, автобусные перевозки, продукты питания, сельское хозяйство, торговля.
Погодите, но ведь никакой игорной зоны в Приморье пока нет, хотя ее должны были построить три года назад.
Вы ошибаетесь. Игорная зона рядом с Артемом есть. По крайней мере, там уже началось строительство. Ею уже интересуются инвесторы.
Какие еще проблемы вы видите помимо туризма и сельского хозяйства?
Мы все время говорим о внутрирегиональных авиаперевозках. Одна из ключевых проблем, которые ограничивают эти перевозки, — это элементарное отсутствие пассажиропотока. Потому что если летает три-четыре человека, то нет смысла инфраструктуру развивать. На северах мы возим два-три человека вертолетом, потому что никуда не денешься. Но представляете, сколько это стоит. Один из путей решения проблемы — это развитие туризма не только во Владивостоке, но и в регионе в целом. И тут у нашего аэропорта большой потенциал превратиться в мощный транспортный хаб. По крайней мере, учитывая модернизацию к саммиту АТЭС, потенциала аэропорта хватит еще на десять лет даже очень интенсивного роста перевозок.
Все звучит хорошо, но Приморский край пользуется репутацией региона с чудовищным инвестиционным климатом. Инвестиции приходят из федерального центра, а вот частных и особенно зарубежных денег в регионе крайне мало. Как вы собираетесь эту проблему решать?
Проблема, безусловно, есть. Это проблема не только Приморского края, но и России в целом. Инвестклимат зависит от целого комплекса вещей: от скорости получения разрешений на строительство и до времени, которое занимает прохождение таможенного и пограничного контроля в аэропорту. Сегодня, например, в нашем аэропорту, прилетев из Южной Кореи, можно спокойно прождать багаж два часа. Я с этим сталкивался лично. И понятно, что бизнесмен, столкнувшись с такой ситуацией пару раз, сильно подумает, надо ли ему вкладывать деньги в Приморье. Так что сейчас мы эти вопросы очень предметно обсуждаем и с таможней, и с пограничниками. Или взять гостиницы. Сегодня во Владивостоке приличных гостиниц, кроме Hyundai, нет. Сейчас строятся две гостиницы Hyatt, и я надеюсь, что это только начало.
Запутанную проблему собственности на землю вы как будете решать? Городу принадлежит одна часть, другая часть — краю, третья — Минобороны. Бизнесмены говорят, что из-за этого система крайне коррумпирована.
У нас система такая же, как и везде. Есть только фактор Минобороны. Владивосток был закрытым городом. Но сейчас Минобороны часть земель реализует на аукционах, часть земель просто отдает. Для того чтобы оформить землю, надо просто, элементарно документы собрать. А воинские части, которые всю жизнь сидели на этой земле, очень часто не имеют документов. Для того чтобы решить эти проблемы, нужно время. Конечно, сроки оформления земли в Приморье нас никак не устраивают — от 155 до 365 дней. Я уже дал поручение посмотреть внимательно весь административный процесс, где можно что-то сократить. Очень важно часть процессов переводить в электронный вид. Потому что в рамках электронного правительства существуют формы контроля, которые нельзя обойти, плюс это резко снижает коррупцию. Так что проблемы существуют, но они решаются.
Именно такие проблемы побуждают Москву работать над созданием госкорпорации по развитию Сибири и Дальнего Востока, которая будет работать с инвесторами напрямую, в обход коррумпированной и неэффективной чиновничьей вертикали. Вы как к этой идее относитесь?
Идея консолидировать ресурсы, безусловно, здравая. Весь мир идет по этому пути. Комментировать сейчас более детально я бы не стал, потому что идет обсуждение.
В Москве, когда говорят про Дальний Восток в целом, обычно обсуждают орды китайцев, которые штурмуют Приморье. Насколько остро стоит проблема незаконной иммиграции?
А вы видели здесь много китайцев?
Вот и ответ на ваш вопрос. Китайцев тут очень мало. Я на самом деле люблю китайскую кухню, но здесь найти нормальный китайский ресторан невозможно. Был в паре мест, но это не настоящая китайская еда.
Зато некоторые деревни в районе границы с КНР уже выглядят как китайские — аккуратные домики, парные надписи иероглифами. А русских в полях мы не увидели.
С китайскими хозяйствами в сфере сельского хозяйства есть одна принципиальная проблема. Они по большей части работают в тени. С этим мы будем бороться. Потому что нам теневые хозяйства не нужны. А с точки зрения инвестирования — милости просим. Если у китайцев получается заниматься сельским хозяйством — отлично. Главное, чтобы все платили налоги и жили по закону.
Нам показалось, что в сельском хозяйстве так много китайцев, потому что только они в климатических условиях Приморья растят дешевые овощи. А вот из остальных сфер их отжали, руководствуясь какими-то геополитическими мотивами. Так нужны вам азиатские инвесторы или нет?
У нас в Приморье довольно оживленная торговля с Китаем. Возможно, она могла бы быть более оживленной, но это связано исключительно с состоянием пунктов пропуска. А то, что вы сказали про какую-то геополитическую установку не пускать китайских инвесторов — нет такого.
В отличие от китайцев, мигрантов из Центральной Азии на улицах много. И жители Владивостока говорят, что тут настоящая экспансия. Эта проблема существует?
Нет. Мне кажется, ее не существует. Мигранты из СНГ, естественно, в Приморье есть. Это связано и со стройками АТЭС. Стройки саммита очень компактные. Все они под жестким контролем ФМС, у них правильно оформлены все визовые документы. Конечно, какие-то нелегальные мигранты есть, но эта проблема существует даже не только в России, но и в Америке.
Кажется, что Приморье куда больше связано с Китаем и Японией, чем с остальными регионами России. Вы воспринимаете эту оторванность как проблему?
Не готов согласиться. Какие-то люди так, возможно, и говорят, но это не большинство. Культурная граница между Европой и Азией проходит именно здесь. Владивосток — совершенно европейский город. Здесь точно Россия. Да и транспортной оторванности никакой нет. У нас каждый день четыре рейса до Москвы. Билет в экономклассе стоит в среднем 20 тыс. рублей, в низкий сезон — вообще 15 тыс. Я бы сказал, что здесь у нас «Недальний Восток».
Да у вас в регионе средняя зарплата 24 тыс. рублей! Получается, слетать в Москву можно раз в год. В Китай-то билеты в разы дешевле.
А чему тут удивляться? Китай ближе. А из Москвы, кстати, в Сочи дороже слетать, чем во Владивосток. К тому же существует льготная программа для пассажиров, по которой билет туда-обратно стоит 8 тыс. рублей. Сейчас и льготный период, в который можно совершать полеты, и возраст участников программы будут расширяться.
Официальная статистика показывает, что из Приморья ежегодно уезжают 15 тыс. человек. Владеющие китайским люди едут в Китай, другие уезжают в Москву, а потом — на Запад. Как вы намерены удержать население?
Проблема оттока населения есть на всем Дальнем Востоке, не только в Приморье. Цифры не носят каких-то катастрофических масштабов. Но решать проблему все равно нужно. Надо создавать комфортные условия для жизни людей здесь. Это должен быть край новых возможностей для людей, которые хотят продвинуться на госслужбе, в политике, в бизнесе. Качество жизни из многих факторов складывается. Сегодня от аэропорта до Владивостока в нормальном режиме можно добраться за 40 минут в любое время, а раньше нужно было закладывать два часа. Создается серьезный университет, строятся культурные и спортивные сооружения. Наличие нормальных транспортных коммуникаций, культурной жизни, нормального образования и хорошей работы — вот факторы, которые позволят не только остановить отток населения, но и обеспечить позитивную динамику. Можно сидеть и плакать, перечисляя все беды, а можно просто засучив рукава работать над решением проблем.
http://news.rambler.ru/13909030/
Новости от RedTram
Комментарии читателей
Страницы: 1 |